Григорий Фоменко: воспоминания боевого генерала, члена ЦК КПРФ, депутата Заксобрания Ростовской области.
К концу 1991 года было практически понятно, что Советский Союз уже развален. Формально это произошло в декабре, в Вискулях Белоруссии, где руководители трех Советских республик – Шушкевич, Кравчук, Ельцин подписали договор, который практически послужил точкой в развале страны. Хотя в марте был проведен референдум о сохранении СССР: более 73 % населения СССР проголосовало за сохранение державы. В референдуме не принимали участие республики Прибалтики (Литва, Латвия, Эстония) и две республики Закавказья (Грузия и Армения). Абсолютное большинство населения республик Средней Азии и Азербайджана высказались за сохранение ССР (более 90%).
…Помнится: отпуск на родине, сидим за столом с родственниками и друзьями-одноклассниками, рассказываю о всех безобразиях, через которые мне пришлось пройти в последнее время. Мать, малограмотная крестьянка, никак не могла понять, не могла представить, что воевать можно было не только с немцами. А я, как бы невзначай, возьми, да и скажи: если мы таким курсом пойдем дальше, то будем еще и с Украиной воевать. Тут со мной не согласились: ведь Украина (Краснодонский район тогда Ворошиловградской области) от стола, за которым мы отмечали встречу, отстояла на 200 метров. Это же свои, родные места, где живут друзья и знакомые. Мать удивилась и спросила меня: а нам куда деваться?
Моя нечаянная реплика оказалась пророческой: в феврале 2014 года между двумя братскими государствами кошка пробежала, горбачевская перестройка перешла в перестрелку. И в этой «перестрелке» мне довелось принимать непосредственное участие.
После ноябрьских праздников 91-го я был назначен заместителем начальника штаба УВВ по Северному Кавказу и Закавказью – начальником штаба района чрезвычайного положения Нагорно-Карабахской автономной области.
10 декабря в Нагорно-Карабахской автономной области был проведен референдум, который предполагал выход НКАО из состава Азербайджанской ССР и признание самостоятельной республики.
Наблюдение за проведением референдума вели 47 представителей разных стран. Референдум был признан законным и правильным. С этого момента НКАО стала именоваться НКР. Теперь НКР стала самостоятельной непризнанной республикой. Естественно, каждая республика предполагала собственное правительство, президента и законодательную власть. Президентом республики был избран Леонард Петросян. После референдума президент собрал предполагаемых (планируемых) руководителей министерств и ведомств, а также руководителей законодательных органов. На это совещание пригласили и меня.
Руководители знали, что я проходил срочную службу в пограничных войсках КГБ при СМ СССР в Армянской ССР. В присутствии руководящих лиц президент предложил мне должность министра внутренних дел республики. По всей видимости, он особо не различал органы МВД и внутренние войска. Я коротко ответил, что я не милиционер и тем более не юрист, а военнослужащий, имеющий высшее военное образование. Тут же мне была предложена должность министра обороны республики (впоследствии ополчение НКР называлось Армия обороны Нагорного Карабаха), на что я ответил: подумаю.
В Степанакерте сразу же решил ознакомиться с войсками и задачами на местах. Перед вылетом из Степанакерта мне навязали журналиста из германского журнала «Штерн» и кинооператора. Командиру экипажа вертолета я поставил задачу: вылететь в Гадрут, где находился пограничный отряд. Когда я сказал начальнику погранотряда, что здесь когда-то служил, он заметил: той границы давно нет. И нарисовал мне нерадостную картину и еще более нерадостную перспективу нашего пребывания в Закавказье. А начальник разведки отряда выразился более конкретно: если нас не уберут в этом году, то на следующий год – уже точно. Но получилось несколько иначе: наших пограничников убрали с территории Азербайджана, но на территории Армении они продолжали нести службу.
При возвращении в Степанакерт я решил приземлиться и уточнить ситуацию в населенном пункте Баназур, где в низине между гор стоял палаточный городок и находилась посадочная площадка. При заходе на посадку вертолет был обстрелян, второй пилот ранен, маслопровод поврежден. И вертолет с незначительной высоты упал, или, как еще говорят, совершил жесткую посадку. Кроме раненого летчика, все остальные отделались ушибами. Оператор даже что-то пытался снимать… Накануне в таком же вертолете погибла группа руководителей Нагорного Карабаха. Поэтому санитарная машина примчалась мигом, представителей СМИ быстро с площадки увезли. А я, разобравшись в обстановке, в бронетранспортере выдвинулся в Степанакерт по дороге, задымленной пожарами.
Понятно, что вокруг шла настоящая война. Потому я получил внушение от генерала Анатолия Куликова, начальника УВВ по СК и Закавказью, и категорический запрет летать на вертолетах. (Спустя годы, будучи в Чечне, я получал другой запрет – ездить на бронетранспортерах, а летать только вертолетами.)
Особенно острой была обстановка в районе аэропорта города Степанакерта, который находился на краю НКАО и являлся яблоком раздора. Население Нагорно-Карабахской автономной области официально обратилось к Горбачеву с просьбой о приеме НКАО в состав РСФСР. В то время с таким решением были согласны Армения и Азербайджан. Но гражданин Горбачев на это никакого ответа не дал. Проблема практического решения не находила, и теперь подошла к логическому завершению: было объявлено о проведении референдума, в результате которого автономия объявила себя независимым государством.
А вскоре было подписано пресловутое Беловежское соглашение, Горбачев передавал власть Ельцину. Но тогда еще не хотелось верить, что все развалилось. Думалось, что ситуация выправится, и все продолжит идти своим чередом. Но не тут-то было. События начинали развиваться совсем не так, как многие предполагали.
Спустя пять лет, на военном аэродроме в городе Моздоке, тогдашний министр обороны России генерал армии Павел Грачев, с которым мы вместе учились в военной академии имени Фрунзе, рассказал мне о дальнейшей участи частей министерства обороны, которые дислоцировались в Нагорно-Карабахской республике, а также о событиях, которые произошли после вывода соединений и частей внутренних войск. Вооруженные силы республики тогда пошли в наступление и заняли большую часть Азербайджанской территории.
Кроме президента Нагорного Карабаха, я, как начальник штаба, близко взаимодействовал с первым секретарем ЦК Комсомола республики, в то время руководившим ополчением, Сержем Саргсяном. Он был назначен министром обороны НКР, а впоследствии, пройдя несколько карьерных ступеней, стал президентом Республики Армении. Я с ним длительно поддерживал связь, часто бывал в Армении и Нагорном Карабахе, вплоть до его ухода с поста президента. Многие офицеры, которые служили в мотострелковом полку города Степанакерт, впоследствии стали руководителями армии обороны Нагорного Карабаха
Вскоре после проведения референдума мне стало известно о предстоящем выводе войск из территории Карабаха. Это знали и представители Армении и НК. Первым мне задал вопрос на эту тему начальник транспортной милиции в аэропорту Степанакерта. Сам он по национальности был азербайджанец. Вопрос был конкретный: когда вы уйдете отсюда? Я, естественно, ответил: какая разница вам? Он на повышенных тонах дал понять, что они разобьют Нагорный Карабах. Но получилось – наоборот.
Мне было понятно, что внутренние войска должны выйти из НКР, так как географически мы оказались совсем в другом государстве. А внутренние войска «в другом государстве» находиться не могут.
В то время руководители Нагорного Карабаха заверяли, что будут обращаться в Москву, чтобы мы остались. Или хотя бы оставили им вооружение. Нам же сверху никаких команд не поступало. А тут еще 22 декабря 1991 года, когда мы с комендантом собирались поехать в район железнодорожного вокзала, где дислоцировались части нашей 100-й дивизии оперативного назначения, поступило сообщение: на полк внутренних войск совершено нападение. До вокзала мы не доехали: дорогу перегородили сзади и спереди. Нас арестовали, у коменданта отобрали табельное оружие.
Нам объяснили, что вскрыты оружейные склады и изъяты оружие и боеприпасы. Изъяты законно, так как, якобы, есть распоряжение Горбачева, чтобы части ВВ Советского Союза передали оружие и боеприпасы органам внутренних дел теперь уже суверенного государства. Военная прокуратура проводила по этому делу следственные действия. Но так как никаких претензий не было предъявлено, вопрос был закрыт. А 26 декабря поступило распоряжение о выходе внутренних войск с территории НКР. В обстановке ожидаемых провокаций с обеих сторон, был определен порядок построения колонны, ее боевого охранения и сопровождения. Мне было поручено вывезти все необходимые документы, которые касались проведения спецопераций. Я собрал эти документы и с последней колонной спецназа убыл с территории НКР. Моя миссия начальника штаба района чрезвычайного положения завершилась.
В декабря 1991 года поступила официальная команда – войскам покинуть территорию Нагорного Карабаха и уйти на территорию Российской Федерации. Офицерам управления было предписано прибыть в Ростов-на-Дону. В донской столице начальник управления генерал-майор Анатолий Куликов всем, кто не использовал отпуск, предоставил его. Отправил в отпуск и меня. Перед вылетом в Пермь, где находилась моя семья, заехал к родным, в город Донецк Ростовской области. Матери уже не было, здесь оставались родные братья и дядя. Выйдя из автобуса, я увидел один из результатов перестройки – толпу казаков в папахах и шинелях. Несколько человек подошли ко мне, поприветствовали: «Здравия желаем, господин полковник!». Я популярно, на чисто военном языке, объяснил им разницу между господином и товарищем. Они в спор не вступили, но потом на меня пожаловались председателю поссовета: их казачьи чувства, мол, были оскорблены…
События, которые произошли после вывода войск в Нагорном Карабахе, можно назвать печальными. Сначала армия обороны НКР захватила немалую территорию Азербайджана, а в наши дни гражданам армянской национальности пришлось оставить не только захваченную территорию, но и весь Нагорный Карабах.
Политическую оценку этим событиям давать не буду. Могу только добавить, что в течение апреля 1992 года, в бытность мою командующим временной оперативной группировкой войск, довелось вывести из Южной Осетии и Грузии наши военные подразделения и части, которые в дальнейшем были реформированы и размещены на территории Краснодарского края (в Лабинске, Кропоткине и Сочи).
“Национальный центр информации”
